Николай Иванович Алексеенков родился 15 апреля 1951 года в небольшом посёлке Светлый Дубровского района Брянской области.
Поэтические сборники «Поклонись истоку» (1982), «Гнездовье» (1988), «Бабье лето» (1995), «Исповедь» (2001), «Поле судьбы» (2008), «Наследство» (2011), «Лети, моя песня!» (2013), «Избранные стихотворения». Его стихи переводили на украинский, белорусский и немецкий языки.
Николай Алексеенков– лауреат Всероссийской литературной премии имени Ф. И. Тютчева «Русский путь» (2009) и премии Николая Рыленкова. Награждён медалями «К 200-летию со дня рождения Ф.И. Тютчева» и «100 лет профсоюзам России».
Член Союза писателей России с 1996 года, член Союза журналистов СССР с 1983 г. 30 лет отдал районной газете «Знамя труда», в которую пришёл в 1980 году.Трагически погиб 3 ноября 2015 года.
НАГРАДА
И твой, отец, есть вклад в Победе общей!
И кровь твоя багрится в ней сполна!
Год сорок первый. Твой бомбардировщик
Взял курс на запад – позвала война.
Дымилось небо. Солнце было тусклым.
Земля стонала, корчилась в огне.
Бои уже гремели под Бобруйском.
Враг пёр быстрей, чем всадник на коне.
Ты бомбы отметал – и цель накрыта:
Горели танки в лесополосе.
Ты уцелел. Ушёл от «мессершмиттов»,
Висевших больше часа на хвосте.
И вот – посадка! Из кабины вылез
Ты, сам ещё не веря, что живой…
Твой боевой и твой опасный вылет
Отмечен был наградой – сединой.
ВЕКОВУХИ
Их женихи в боях за Родину
Не пожалели живота.
В могилах братских похоронены
И в безымянных – без креста.
В боях за честь Отчизны павшие –
Всё совершили, что смогли.
Невесты, вдовами не ставшие,
Любимым верность сберегли.
В кругу с весёлыми подругами
Изнемогали от тоски.
Их называли вековухами
Ехидно злые языки…
Ох, это русское терпение, –
Не каждый выдержать готов, –
Пусть их хранит благословение
Войной убитых женихов.
Я ОДНАЖДЫ ПРЕДСТАВИЛ…
Я однажды упал на земле фронтовой,
И уста приоткрылись печально и немо…
И такой безобидной густой синевой
Отразилось в глазах моих вечности небо!
Закатилось со мной солнце первой любви,
И угасла во мне ранней жизни отрада.
Я лежу на траве. Я в пыли и крови,
И дымится под сердцем смертельная рана.
Я лежу в стороне от обид и тревог.
Я лежу у истоков последних сражений.
Мне не помнить жестокость военных дорог.
Мне не видеть побед и не знать поражений.
Зарыдали по мне вдалеке соловьи.
Прослезились дожди надо мною лихие.
Боевые знамёна и флаги свои
Надо мною в молчанье склонила Россия.
Прикоснулся к щекам моим робкий рассвет –
И звезду, словно мать, на пилотке поправил…
Это было со мной? Нет, конечно же, нет.
Это просто вот так я однажды представил.
ИНВАЛИД
Огнём крещённый и железом,
Видавший не однажды смерть,
Пришёл с войны, скрипя протезом,
Чтоб влиться в жизни круговерть.
ОСКОЛОК
Держу на ладони осколок.
Кусочек металла.
Бессильный и ржавый.
Размером с копейку – не больше.
Однако мне страшно подумать,
Что прошлой войною
Он цену имел
Человеческой жизни.
БАТЯ
1
В позднем небе росчерком –
Журавлиный клин.
Батя мой был лётчиком
И бомбил Берлин.
Сгинул над Германией
Призрак Сатаны.
Вышел батя раненый
Из большой войны.
Совесть не уронена,
Не убита честь.
На груди – три ордена,
И медали есть.
Боевых три ордена
На груди его…
Помнишь ли ты, Родина,
Сына своего? –
Сталинского сокола
Репрессивных лет,
Что кружился около
Радостей и бед.
2
Осень. Рощи голые.
Солнца тусклый свет.
Батя спит в Осмолове
Двадцать с лишним лет.
В дни не только будние,
И не раз в году,
Если очень трудно мне, –
Я к нему иду.
Над его могилою,
Тихой и простой,
Наполняюсь силою,
Как живой водой.
Пристально и солнечно
На портрет смотрю.
«Что ж, Илларионович,
Выпьем», – говорю.
Скорбно, неторопко я
И без громких слов
Наполняю водкою
Рюмки до краев.
3
Тихий вечер. Сумерки
Над землёй плывут.
Наши предки умерли,
Обрели приют.
Батя похоронен мой.
Памятник. Звезда.
Что случится с Родиной –
Он не знал тогда.
Боль моя сердечная
Вновь тревожит сны.
Мы своё Отечество
Сдали без войны.
Приласкали ворога
И впустили в Храм… –
Обошлась так дорого
Эта драма нам.
Мы теперь разрознены
И разделены,
Пасынки для Родины –
Бывшие сыны.
МАТЕРИ
Пахали бабы на себе:
Таскали плуг тяжёлый.
Пахали бабы на себе
Устало и безмолвно.
На борозде своих судеб,
Бывало, голосили,
Но понимали: нужен хлеб
Израненной России.
Пахали бабы на себе
Послевоенным летом…
Хотел сказать я о тебе,
А вышло вот – об этом.
* * *
Выплывает, как из дымки,
Всё, что свято нынче мне:
В чёрных рамках фотоснимки
На бревенчатой стене.
Я, не знающий покоя,
Призадумавшись на миг,
Прикасаюсь к ним рукою,
Молча вглядываюсь в них.
Приближали день Победы
Незабвенные бойцы:
Наши прадеды и деды,
Наши братья и отцы!
И мне кажется, что вроде,
Лишь смахну слезу с лица, –
С фотографий они сходят
В наши души и сердца!